Заводной Кубрик

"Заводной апельсин" — роман Энтони Бёрджесса , написанный в 1962 году. Бёрджесс написал свой роман сразу после того, как врачи поставили ему диагноз «опухоль мозга» и заявили, что жить ему осталось около года. Позднее автор в интервью Village Voice говорил: «Эта чёртова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо негров, дезертиров американской армии. Она была беременна, и ребёнка после этого потеряла. После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла».

Главный герой книги — подросток Алекс, влюблённый в музыку Бетховена, является главарём шайки, состоящей кроме него ещё из трёх молодых людей, которая занимается актами «ультранасилия»: разбоями и изнасилованиями, нарушая покой мирных граждан футуристичной Британии.

Для книги с такой историей и содержанием, заставляющим читателя содрогаться, путь на киноэкраны не мог быть простым. Прежде чем в 1971 году попасть в руки к Стэнли Кубрику («Сияние», «Лолита»), сама идея снять экранизацию совершила удивительный круг. Во время работы над Доктором Стрейнджлавом Терри Саузерн предлагал Кубрику взяться за экранизацию книги Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Когда Кубрик впервые прочёл книгу, его оттолкнула языковая изощрённость Бёрджесса. Саузерн вспоминал: «Сначала роман нисколько не привлёк Стэнли. Он сказал: такого языка никто не поймет». Идея продолжала мелькать в разных руках, пока Сай Литвинофф, мечтавший в то время пробиться в кино, не купил права в надежде, что фильм послужит броской рекламой группе The Rolling Stones, причём Алекса сыграет Мик Джаггер, большой ценитель романа. Сценарий был заказан Берджессу. Английский критик Эдриан Тернер вспоминал: «В нем было около трехсот страниц, и он был совершенно нечитабелен. Берджесс попросту переписал книгу целиком». Хотя Литвинофф и сохранил за собой права на экранизацию, проект провалился.
Тем временем Кубрик осознал потенциал книги и перекупил на неё права.

Что ж, прерывая экскурс в историю, перейдем к моим личным впечатлениям от увиденного. Я уже была знакома с творчеством Кубрика до этого, и я прекрасно знала, что как режиссер он большой оригинал. Не удивительно, что он не просто взялся за экранизацию, а решил посоперничать с автором книги.

Фильм начинается с позы. И сам становится позой. Книгу читать неприятно, будто купаешься в клоаке, и ожидания от фильма идут еще большие, с содроганием вспоминаешь разные сцены и ждешь армию мурашек от этого всего на экране. А Кубрик вдруг все превращает в фарс. Этот дурной театр длится от первого до последнего кадра. Задорная музычка, акробатические трюки, гримасы на лицах. Все сцены «ультранасилия» в том или ином виде несут элемент игры, фарса, и это притупляет чувства, снимает остроту переживаний. Ты уже не сочувствуешь 10-летним девочкам, которых изнасиловали, потому что здесь это показано в задорной перемотке под воодушевляющую музыку. Возможно, Кубрик так хотел отразить мировосприятие героя и ему подобных, но разве для них на протяжении книги это была действительно игра? Нет, мне кажется, они серьезно воспринимали свое дело, насилие для них было естественно, в нем не было притворства, позы, фарса. Фильм же отражал лишь бесконечный балаган.

Хотя конечно стоит признать, балаган получился стильным. Все здесь продумано и сделано со вкусом: от интерьера до операторской работы. Цветовые решения, геометрия кадра, фиксация позы с последующим удалением камеры и многое другое, что может выхватить глаз более опытного ценителя кино. И во всем этом содержится несомненно вызов: как минимум обычному представлению о кино. В этом я не могу не симпатизировать Кубрику, когда человек самобытен в любом деле, это всегда привлекает. Но в данном случае его эксперимент заходит на территорию смысла книги, и это вынуждает отвернуться от почти шедевра.

Кубрик как бы обставляет, декорирует мир Бёрджесса, он делает его развратным в общем и целом, герои становятся логичным продолжением общества. В частности, и главный герой Алекс, Кубрик будто говорит: весь мир порочен, а Алекс просто не скрывает этого, он честный малый, даже лучше многих, кто скрывает это в себе. Но как ни странно, у порока есть грани. Алекс приносил настоящую боль людям, он не просто фантазировал, он шел и разрушал.

Да уж что и говорить, мир Кубрика не стал миром Берджесса, примечательна сцена, например, нападения на пожилую «птицу». У Бёрджесса это просто старушка, кошатница, любящая музыку, когда-то, возможно, занимавшаяся танцами, а теперь мирно доживающая свой век одна с кошками. У Кубрика старушка, начнем с того, что не выглядит как старушка, а закончим тем, что она у него явно озабоченная. И это так мерзко, видеть, как текст выворачивается наизнанку.

Самое неприятное, что этот фильм сделал преступника притягательным образом, настолько, что даже звезды рады примерять на себя хоть и внешне это амплуа, не совсем понимая, видимо, что герой Бёрджесса страшен. Конечно, это произошло благодаря талантливому Малькольму МакДауэллу («Война и мир», «Асы в небе»), который на 16-летнего подростка конечно не тянул, но понятно, что несовершеннолетних вряд ли вообще возможно было привлечь к такой истории для киноэкрана. Этот актер с самого первого кадра устанавливает связь со зрителем, его взгляд как нельзя лучше передает идею Кубрика, он как бы говорит: «Я знаю, ты, по ту сторону экрана, такой же, как я». Малькольм МакДауэлл прекрасно играет Алекса, он наслаждается ролью, он ее чувствует, он знает, о чем он рассказывает. Своей прекрасной актерской игрой он создает из этого образа легенду.

Главной точкой в полнейшем разочаровании для читателя становится финал. Последняя глава, где читателю Бёрджесс дарит надежду, а герою возможное искупление, где автор превозносит ценности, которые побеждают любое насилие, в фильме зрителям не будет показана. Но полностью винить в этом режиссера мы не можем. Кубрик, приступая к работе, не был знаком с оригинальной концовкой. Дело в том, что на руках у него было американское издание книги, из которого убрали последнюю главу, потому что директор издательства посчитал, что она необоснованная и сбивает напряжение. Впоследствии Кубрик говорил, что, если бы он и знал о разных изданиях, это никак бы не повлияло на сценарий.

А вот последняя его фраза заставляет задуматься. Кубрик даже не попытался осмыслить работу автора, он уперся в свое видение, он хотел лепить эту историю по-своему, поэтому он был бы рад, наверное, если бы у нее и вовсе не было автора.

Кубрик по своему незнанию ли, но скорее по его личному представлению об этой истории, превратил ее в сатирический гимн жестокости, Берджесс был в бешенстве и больше не давал разрешения на экранизацию своих книг. Сам он дал лишь такой комментарий: «Моя книга стала сырьем для фильма, прославившего секс и насилие. Фильм дал будущим читателям романа возможность не понимать, о чем он написан, и это превратное понимание будет преследовать меня до конца моих дней».

Это очень печально, так происходит довольно часто с книгами, но данная история опасна в таком понимании. Если Бёрджесс рисовал такое будущее, хоть и недалекое, где дети будут упиваться чужой болью, то он оказался чуть ли не пророком. Вот совсем недавно в новостях рассказали про банду, где главарем являлся 14-летний мальчишка. Они нападали на студентов, одного избили до смерти. Вот вам современный Алекс. Так как же фарс, который показал Кубрик, вообще может быть оправдан?

Сложно складывать мысли в слова, потому что и сама книга неоднозначна, а ее экранизация, кажется, вызывает еще больший сумбур в голове. Мне кажется, я и половины всего не сумела выразить, а с другой стороны, мне кажется, я исчерпала себя.

Этот фильм ожидала сложная судьба. Он получил четыре номинации на Оскар, но ни одну статуэтку не заполучил. После обвинений в пропаганде насилия в прессе и после того, как ему стали приходить анонимные смертельные угрозы, Кубрик изъял фильм из проката в Великобритании, год спустя после премьеры. Фильм снова вышел в британский прокат в 2000 году, после смерти режиссёра.

Это тот случай, когда книгу нужно прочесть обязательно в первую очередь. Только зная, о чем беседовал автор с читателем, можно понять, что режиссер в своем фильме вряд ли вообще предлагает какой-либо диалог зрителю. Мне кажется это случай, когда два самобытных таланта сталкиваются, и они не могут разделять одинаковую позицию, потому что каждый из них самобытен. Выбор точки видения ложится на плечи нас, обычных читателей-зрителей. Когда читаешь отзывы на фильм, то, несомненно, вновь прослеживается уже давно мне знакомая тенденция. Те, кто не притрагивались к книге, кричат «шедевр!», а те, кто знаком с произведением, в основной своей массе фыркают от возмущения. Чтобы выбрать сторону, а выбор здесь приходится делать из-за противоположности точек зрения автора и режиссера, нужно прикоснуться к оригиналу. В этом будет заложен успех восприятия экранизации.